Гольф-вирус
Виктора Христенко
Виктора Христенко
Идеальный способ распространения гольфа – «вирусный», от одного игрока к другому, убеждает Виктор Христенко. А лучшее топливо, позволяющее преодолевать любые преграды, заражать как можно больше людей и выводить спорт на новый уровень, – искренняя неудержимая страсть. Виктору Борисовичу веришь не только потому, что он два олимпийских цикла возглавляет Ассоциацию гольфа России, но и потому, что сам выступает иллюстрацией своих слов, увлеченно рассказывая о том, как изменился российский гольф за эти годы и как, а главное, благодаря чему этот вид спорта будет меняться дальше.
– Первый вопрос традиционно о том, как и когда вы впервые взяли в руки клюшку.
– Когда мне приходится оказываться в компании опытных, в том числе известных, зарубежных гольфистов, входящих в топовые рейтинги, они спрашивают: «Сэр, а когда вы начали играть в гольф?» – «После пятидесяти пяти», – признаюсь им я. «Это шутка, да?» – изумляются они. Нет, это не шутка – сейчас мне 67-й год, а играть я начал после пятидесяти пяти.
– Как это произошло? Вас кто-то привел в гольф?
– В гольф всегда кто-то кого-то приводит, а точнее, «заражает» им. «Вирусный» путь – самый надежный для взращивания гольфистов. «Заражать» гольфом можно по-разному. У меня все было очень банально. Мой близкий друг на тот момент был в гольфе не так долго, но уже очень глубоко – такой слегка свихнувшийся на этой теме человек)) Он всегда с таким упоением и азартом рассказывал про гольф, что приходилось его немного тормозить, потому что большинство людей в компании вообще не понимали, о чем мы тут разговариваем, хотя встречи часто происходили в «Пестово» (одна из главных гольф-арен страны; на поле прошли такие титульные соревнования, как чемпионат России, финал Кубка АГР, Кубок президента АГР, Pestovo Russian Seniors Open и другие. – Прим. ред.).
И он мне говорит: «Вот вы собираетесь жить рядом с полем, а в гольф не играете. Это же просто аномалия. Как так?» Пришлось пообещать, что я попробую. И поскольку по натуре я перфекционист, да еще и публичный человек, то не могу позволить себе делать что-то плохо. По мне, так лучше не делать совсем, чем делать плохо. Я взял свои клюшки, подаренные еще десять лет назад, и пришел на первую тренировку. Это была поздняя осень. Беру в руки клюшку и думаю: «Ну что? Я, такой немаленький дядя, сейчас как врежу этой железной штукой по этому маленькому мячику… Как бы только он не раскололся…» В общем, закончилась эта тренировка не очень удачно: убедился лишний раз в том, что все травмы в любом виде спорта связаны с неограниченным уровнем амбиций и сильно ограниченными практикой и опытом игрока. И чем этот разрыв между амбициями и опытом больше, тем тяжелее травмы. На первой же тренировке я, как мне показалось, неловко потянул спину. При этом вечером лететь в далекую длительную командировку, всю ночь – в самолете. Уже по прибытии, когда надо было выходить, я понял, что со мной что-то не так. Смотрю, а на боку образовалась кровавая гематома – я порвал себе косую мышцу живота. С этой гематомой, забинтованный, я провел всю рабочую поездку. Вернулся обратно и думаю: «Наверное, этот спорт не для меня». Но в Новый год мы опять встретились с тем товарищем, и он снова начал мне говорить про гольф. И так напористо, что в феврале я опять взял клюшки в руки и пошел в темный зал на симулятор, чтобы, кроме меня и тренера, больше никто не мог смотреть на это безобразие. С февраля по май я долбил эти мячики в экран просто как подорванный. В любую свободную минуту ехал и занимался. И как-то это все меня увлекло. Просидев всю зиму и весну в темном чуланчике, я, как мишка, вылез из своей «берлоги» и пошел на поле. И вот тогда сделал свой по-настоящему первый удар.
– Десять лет ваши клюшки ждали своего часа. Неужели рука не тянулась взять и попробовать?))
– С ними вообще получилась забавная история. Мне подарили набор клюшек на 45-летие. Если честно, не знаю зачем, потому что тогда я и не думал о гольфе. Десять лет эти клюшки стояли где-то в гараже, я к ним ни разу не прикасался. А тут решил попробовать. Приехал к тренеру, а у него такой восторг: «Раритетные клюшки! Кто ими играл?» – «Никто, – говорю, – не играл». Все собрались вокруг этих клюшек, берут дрожащими руками: «Это же Cleveland, это лучшие сэнды!» Я тогда не понимал этого восторга.
– Что для вас гольф сегодня?
– Это – достаточно большая часть моей жизни. Наверное, четверть ее уходит на гольф. Это не только спорт. Гольф в моей жизни есть как общественная деятельность, как бизнес, поскольку я имею отношение к управлению гольф-проектами, и как любимое спортивное увлечение.
Странная ситуация: в какой-то момент меня просто поймали на любви к гольфу, на той страсти, которой я воспылал. Первые полтора года были как запой – любую свободную минуту я отдавал гольфу. И вот на такой любви меня подвигли на общественную работу в Ассоциации гольфа России. Что, в общем, было довольно странно для меня. Скорее, это был нерациональный, абсолютно эмоциональный поступок, основанный на порыве и страсти. А с другой стороны, я всю жизнь провел в крупных национальных проектах отраслевого или территориального характера, занимался большими делами… По роду своей деятельности, профессии, складу и характеру я – управленец. Не люблю, когда меня называют экономистом, несмотря на то, что я доктор экономических наук. Я управленец, и это мое нутро. И раз уж так получилось, то и свою страсть к гольфу я решил направить на Ассоциацию гольфа России и попробовать решить эту задачу. Чем более нерешаемыми и безнадежными кажутся задачи, тем мне интереснее. Не люблю снимать пенки с очевидных вещей.
– Уровень развития гольфа в России можно охарактеризовать словом «безнадежный»?
– Нет. Смотрите, тут такое дело… Все зависит от того, по каким параметрам обсуждать и сравнивать соотношение нашего гольфа с мировым. По количеству квадратных метров полей мирового уровня, приходящихся на одного гольфиста, мы – чемпионы мира, здесь нас никто не догонит. У нас достаточно большой набор шикарных чемпионских полей высочайшего класса.
– А игроков нет…
– Да, игроков у нас довольно мало. И если в мире в клубы, которые строят такие поля, – очередь и лист ожидания из игроков, желающих там поиграть, то у нас чемпионских полей гораздо больше, чем людей, которые могли бы заполнить их разом. Но у нас есть где играть, в этом смысле мы чемпионы мира, и это хорошо. Это великолепно!
– Хорошо – потому что есть куда расти и к чему стремиться?
– Не только поэтому. Всегда есть куда расти, чего бы это ни касалось. Во-первых, хорошее, мирового уровня поле – это по-настоящему красиво, а во-вторых, это воспитывает и мотивирует. Вы приходите и восклицаете: «Вау! Так бывает?!» И понимаете, что полдня можете провести в этой красоте и чистоте, на свежем воздухе, гуляя и занимаясь спортом в шикарном парке, и это главный фактор, который приведет вас сюда.
Такой парк – это сложное инженерное сооружение, очень дорогое в строительстве и эксплуатации. И это огромное благо, что такие парки у нас есть.
Но здесь есть и обратная сторона. Принято считать, что гольф – это элитарный вид спорта и играть в него могут только те, у кого есть деньги. Это миф. Есть дешевые машины, а есть дорогие. Но и те и другие выполняют свою функцию – едут. Так же и в гольфе. Можно купить дорогие клюшки и дорогую одежду, а можно попроще. Ведь все, что нужно гольфисту для игры, – это страсть, и больше ничего! И она может поселиться в любом человеке – полном или худом, маленьком или высоком, взрослом или совсем юном, в мужчине или женщине, в ком угодно. И нет другого такого вида спорта, который был бы столь демократичен по отношению к игроку.
– Да, но при этом у тебя должно быть десять тысяч в кармане на одну тренировку…
– Ну, десять тысяч… Это вы взяли в пример какой-то хороший клуб, где вы сможете провести весь день. А если вы в этот день пойдете в парк аттракционов, возможно, вы потратите не меньше, а больше. А я приведу другой пример. Есть «Московская школа гольфа», в которой учатся 550 детей, – главный поставщик наших спортивных кадров. Это бюджетная организация, там нет никакой платы за тренировку, но есть лист ожидания, в котором еще 500 ребятишек. И если мы говорим о детях, то во всех клубах (а это все частные коммерческие структуры) для них существуют специальные – очень льготные! – программы.
Несколько лет назад мы запустили программу «Школьный гольф» – дети занимаются, и никто не берет с них за это плату. Для них это как дополнительный урок физкультуры. Сегодня такая программа работает в девятнадцати регионах страны. А если вы уже взрослый человек и у вас есть свободное время, которое вы можете потратить на гольф, то вам, конечно, придется за это платить. При этом цены и уровни полей совершенно разные. Мне на это некоторые говорят: «Как же хочется поиграть в «Пестово»!» Но «Пестово» – это закрытый частный клуб, однако у него под управлением находится поле «Форест Хиллс» – абсолютно публичное, открытое, и там совсем другой ценник. А есть еще более простые поля. Если вы захотите поиграть в футбол, вам обязательно делать это в «Лужниках»? Откуда такие амбиции, особенно для новичка? Начните играть «во дворе». Мы все выросли на улице, все гоняли мяч на дворовых площадках. Посмотрите на топ-гольфистов – никто из них не начинал свою карьеру и свою жизнь с недостижимого приватного, закрытого американского или какого-нибудь европейского клуба, членство в котором, условно говоря, стоит миллион долларов. У них зачастую были одна, очень простая, клюшка и какая-то лужайка или гараж. И страсть, а это – главное.
Эта страсть держит и тех, кто построил и содержит гольф-поля. Ведь это очень дорого: кроме того, чтобы его построить, его нужно эксплуатировать, платить за него приличный земельный налог. Государство не тратит на это деньги. Это все – средства частных инвесторов, которые стремятся выйти хотя бы на операционную прибыль. Тут не до окупаемости инвестиций. Но если ты построил поле, ты его уже не бросишь: если за ним перестать ухаживать, оно умрет, и его будет уже не восстановить. Все деньги, которые сюда вложены, пропадут.
– Как развивался гольф в России в последние десять лет?
– Наша страна – самая большая по территории в мире, и, конечно, трудно представить, чтобы у нас везде были гольф-поля. Но там, где они появились, нужно расширять влияние и возможности. Я предложил простую идею – посмотреть на страну с этой точки зрения и разделить ее на кластеры. Вот есть чемпионское поле, на которое можно приехать и сказать: «Вау, обалдеть!» Давайте посмотрим, что находится вокруг него в трехчасовой автомобильной доступности, и будем развивать этот ареал.
Конечно, в Московском регионе полей больше всего – три в Москве и около пятнадцати в области. В Ленинградской области и Санкт-Петербурге сейчас четыре полноценных, чемпионского формата, поля. Центрами гольфа стали Ростов-на-Дону, Красноярск, Екатеринбург, Казань, Геленджик, Завидово и другие. Из близлежащих регионов сюда вполне можно доехать. Главное, чтобы были люди, которые захотят играть.
Владельцы полей делают все для развития клубной жизни. Мы как Ассоциация гольфа должны делать все для продвижения гольфа. Что в наших силах в данном случае? Заняться воспитанием детей – будущих спортивных кадров. Чтобы появился один спортсмен топ-уровня, в эту воронку нужно затянуть пять тысяч детей. А где их взять? Только в школах. Так и появилась программа «Школьный гольф». В год примерно 35 тысяч детей так или иначе знакомятся с гольфом. В Челябинске «Школьный гольф» культивируют 22 школы. Открыто отделение гольфа в детской спортивной школе, что очень хорошо. Челябинск продемонстрировал возможность движения не только вверх, но и вширь: появляются собственная инфраструктура, отличное гольф-поле высокого уровня в красивом и доступном месте города, индоровские центры, оборудованные гольф-симуляторами. Это все рождено частной инициативой и поддержано городскими и областными властями. И это замечательно!
– Как Челябинск выглядит на фоне других регионов?
– Наш город всегда выглядит особо, и свою особенность он сохранит. Но если вернуться к прошедшему десятилетнему периоду, то Красноярск, например, имел минимальные возможности для гольфа, но у него было одно, но очень сильное преимущество – там был человек, абсолютно «зараженный» и заряженный гольфом. Я таких людей называю в хорошем смысле городскими сумасшедшими – без них ничего нового построить невозможно. И если такого человека нет, это просто тоска…
Благодаря Валерию Георгиевичу Чебину, этому неугасающему факелу, Красноярск стал очень крутым центром гольфа с хорошей чемпионской инфраструктурой, с полями и шикарными круглогодичными возможностями для тренировок.
Опять же, по его инициативе появилась Национальная студенческая лига гольфа, объединяющая сегодня 37 вузов из разных регионов страны. Ассоциация в свою очередь создала Всероссийскую школьную лигу гольфа. Если раньше судьи оценивали соревнования по видео, то сейчас у них каждый год проходит финал Школьной лиги – на настоящем поле. Проводятся всероссийские состязания для детей 8–12 лет, чего раньше вообще не было. И это очень важно для всех – для гольфа в целом, для родителей и детей, у которых появился такой шанс. Сегодня активно развивается фиджитал-гольф, в котором физический спорт объединили с цифровым.
– А тренеров в России достаточно?
– Тренер – это одна из самых узких позиций. В стране сохранилась университетская система подготовки специалистов и тренеров в области спорта. В ряде из них есть гольф-специализация, но устойчивая система в этом плане не сложилась. В этом году совместно с РУС «ГЦОЛИФК» должны разработать программу по подготовке, привлечению и переквалификации тренеров из других видов спорта. Поддержим их и поможем оснаститься.
Но пока мы используем тот потенциал, который сложился из наших же игроков, окончивших РУС «ГЦОЛИФК» и Британский университет гольфа Belfry. Некоторое время назад подписали документы с Европейской профессиональной ассоциацией гольфистов, где есть система не только подготовки тренеров, но и лицензирования и повышения квалификации. Все это очень недешево. В первый год они должны были вести и сертифицировать наших тренеров, которые впоследствии за несколько лет смогли бы заместить их. Но потом случились санкции, и все закончилось, не начавшись. Правда, во многих клубах работали и продолжают работать иностранные тренеры, многие из которых уже давно живут в России, создали здесь семьи.
– Расскажите о «Команде мечты». Что это за проект?
– «Команда мечты» – это один из кирпичиков, из которых складывается общее представление о том, как в России развивается гольф. Соревнования «Кубок президента Ассоциации гольфа России» проводятся уже семь лет. Играют лучшие юниоры страны – отбираются тридцать два человека по Национальному рейтингу. Они прошли пять этапов Всероссийского детско-юношеского турнира, первенство России, и сейчас эти тридцать два спортсмена борются за шестнадцать мест в «Команде». С этого года мы увеличили квоту на отбор, раньше их было двенадцать. Дети получат два тура тренировок и соревнований в зимний период на выезде. Раньше ездили в Испанию, сегодня это либо Геленджик, либо Турция – в зависимости от времени года. «Команда мечты» финансируется полностью за счет АГР. По итогам первого тренировочного этапа и завершающих его соревнований двенадцать (раньше восемь) человек продолжат второй этап. Это наши лучшие юниоры.
Для чего это нужно и как возникла эта идея? В гольфе есть не только индивидуальный, но и командный зачет. И есть командные форматы соревнований: чемпионаты мира и Европы, а у юниоров это европейский турнир Young Masters и даже юниорский Ryder Cup! Мы для себя ставили задачу поднимать уровень нашей сборной команды в турнирной таблице европейского Young Masters – расти каждый год на строчку-две. Для этого «Команда мечты» и создавалась – чтобы выбрать сильнейших и целенаправленно их тренировать для выступления в такого уровня турнирах. Мы выступали, и довольно неплохо, с каждым годом все выше поднимаясь в таблице.
– Когда мне приходится оказываться в компании опытных, в том числе известных, зарубежных гольфистов, входящих в топовые рейтинги, они спрашивают: «Сэр, а когда вы начали играть в гольф?» – «После пятидесяти пяти», – признаюсь им я. «Это шутка, да?» – изумляются они. Нет, это не шутка – сейчас мне 67-й год, а играть я начал после пятидесяти пяти.
– Как это произошло? Вас кто-то привел в гольф?
– В гольф всегда кто-то кого-то приводит, а точнее, «заражает» им. «Вирусный» путь – самый надежный для взращивания гольфистов. «Заражать» гольфом можно по-разному. У меня все было очень банально. Мой близкий друг на тот момент был в гольфе не так долго, но уже очень глубоко – такой слегка свихнувшийся на этой теме человек)) Он всегда с таким упоением и азартом рассказывал про гольф, что приходилось его немного тормозить, потому что большинство людей в компании вообще не понимали, о чем мы тут разговариваем, хотя встречи часто происходили в «Пестово» (одна из главных гольф-арен страны; на поле прошли такие титульные соревнования, как чемпионат России, финал Кубка АГР, Кубок президента АГР, Pestovo Russian Seniors Open и другие. – Прим. ред.).
И он мне говорит: «Вот вы собираетесь жить рядом с полем, а в гольф не играете. Это же просто аномалия. Как так?» Пришлось пообещать, что я попробую. И поскольку по натуре я перфекционист, да еще и публичный человек, то не могу позволить себе делать что-то плохо. По мне, так лучше не делать совсем, чем делать плохо. Я взял свои клюшки, подаренные еще десять лет назад, и пришел на первую тренировку. Это была поздняя осень. Беру в руки клюшку и думаю: «Ну что? Я, такой немаленький дядя, сейчас как врежу этой железной штукой по этому маленькому мячику… Как бы только он не раскололся…» В общем, закончилась эта тренировка не очень удачно: убедился лишний раз в том, что все травмы в любом виде спорта связаны с неограниченным уровнем амбиций и сильно ограниченными практикой и опытом игрока. И чем этот разрыв между амбициями и опытом больше, тем тяжелее травмы. На первой же тренировке я, как мне показалось, неловко потянул спину. При этом вечером лететь в далекую длительную командировку, всю ночь – в самолете. Уже по прибытии, когда надо было выходить, я понял, что со мной что-то не так. Смотрю, а на боку образовалась кровавая гематома – я порвал себе косую мышцу живота. С этой гематомой, забинтованный, я провел всю рабочую поездку. Вернулся обратно и думаю: «Наверное, этот спорт не для меня». Но в Новый год мы опять встретились с тем товарищем, и он снова начал мне говорить про гольф. И так напористо, что в феврале я опять взял клюшки в руки и пошел в темный зал на симулятор, чтобы, кроме меня и тренера, больше никто не мог смотреть на это безобразие. С февраля по май я долбил эти мячики в экран просто как подорванный. В любую свободную минуту ехал и занимался. И как-то это все меня увлекло. Просидев всю зиму и весну в темном чуланчике, я, как мишка, вылез из своей «берлоги» и пошел на поле. И вот тогда сделал свой по-настоящему первый удар.
– Десять лет ваши клюшки ждали своего часа. Неужели рука не тянулась взять и попробовать?))
– С ними вообще получилась забавная история. Мне подарили набор клюшек на 45-летие. Если честно, не знаю зачем, потому что тогда я и не думал о гольфе. Десять лет эти клюшки стояли где-то в гараже, я к ним ни разу не прикасался. А тут решил попробовать. Приехал к тренеру, а у него такой восторг: «Раритетные клюшки! Кто ими играл?» – «Никто, – говорю, – не играл». Все собрались вокруг этих клюшек, берут дрожащими руками: «Это же Cleveland, это лучшие сэнды!» Я тогда не понимал этого восторга.
– Что для вас гольф сегодня?
– Это – достаточно большая часть моей жизни. Наверное, четверть ее уходит на гольф. Это не только спорт. Гольф в моей жизни есть как общественная деятельность, как бизнес, поскольку я имею отношение к управлению гольф-проектами, и как любимое спортивное увлечение.
Странная ситуация: в какой-то момент меня просто поймали на любви к гольфу, на той страсти, которой я воспылал. Первые полтора года были как запой – любую свободную минуту я отдавал гольфу. И вот на такой любви меня подвигли на общественную работу в Ассоциации гольфа России. Что, в общем, было довольно странно для меня. Скорее, это был нерациональный, абсолютно эмоциональный поступок, основанный на порыве и страсти. А с другой стороны, я всю жизнь провел в крупных национальных проектах отраслевого или территориального характера, занимался большими делами… По роду своей деятельности, профессии, складу и характеру я – управленец. Не люблю, когда меня называют экономистом, несмотря на то, что я доктор экономических наук. Я управленец, и это мое нутро. И раз уж так получилось, то и свою страсть к гольфу я решил направить на Ассоциацию гольфа России и попробовать решить эту задачу. Чем более нерешаемыми и безнадежными кажутся задачи, тем мне интереснее. Не люблю снимать пенки с очевидных вещей.
– Уровень развития гольфа в России можно охарактеризовать словом «безнадежный»?
– Нет. Смотрите, тут такое дело… Все зависит от того, по каким параметрам обсуждать и сравнивать соотношение нашего гольфа с мировым. По количеству квадратных метров полей мирового уровня, приходящихся на одного гольфиста, мы – чемпионы мира, здесь нас никто не догонит. У нас достаточно большой набор шикарных чемпионских полей высочайшего класса.
– А игроков нет…
– Да, игроков у нас довольно мало. И если в мире в клубы, которые строят такие поля, – очередь и лист ожидания из игроков, желающих там поиграть, то у нас чемпионских полей гораздо больше, чем людей, которые могли бы заполнить их разом. Но у нас есть где играть, в этом смысле мы чемпионы мира, и это хорошо. Это великолепно!
– Хорошо – потому что есть куда расти и к чему стремиться?
– Не только поэтому. Всегда есть куда расти, чего бы это ни касалось. Во-первых, хорошее, мирового уровня поле – это по-настоящему красиво, а во-вторых, это воспитывает и мотивирует. Вы приходите и восклицаете: «Вау! Так бывает?!» И понимаете, что полдня можете провести в этой красоте и чистоте, на свежем воздухе, гуляя и занимаясь спортом в шикарном парке, и это главный фактор, который приведет вас сюда.
Такой парк – это сложное инженерное сооружение, очень дорогое в строительстве и эксплуатации. И это огромное благо, что такие парки у нас есть.
Но здесь есть и обратная сторона. Принято считать, что гольф – это элитарный вид спорта и играть в него могут только те, у кого есть деньги. Это миф. Есть дешевые машины, а есть дорогие. Но и те и другие выполняют свою функцию – едут. Так же и в гольфе. Можно купить дорогие клюшки и дорогую одежду, а можно попроще. Ведь все, что нужно гольфисту для игры, – это страсть, и больше ничего! И она может поселиться в любом человеке – полном или худом, маленьком или высоком, взрослом или совсем юном, в мужчине или женщине, в ком угодно. И нет другого такого вида спорта, который был бы столь демократичен по отношению к игроку.
– Да, но при этом у тебя должно быть десять тысяч в кармане на одну тренировку…
– Ну, десять тысяч… Это вы взяли в пример какой-то хороший клуб, где вы сможете провести весь день. А если вы в этот день пойдете в парк аттракционов, возможно, вы потратите не меньше, а больше. А я приведу другой пример. Есть «Московская школа гольфа», в которой учатся 550 детей, – главный поставщик наших спортивных кадров. Это бюджетная организация, там нет никакой платы за тренировку, но есть лист ожидания, в котором еще 500 ребятишек. И если мы говорим о детях, то во всех клубах (а это все частные коммерческие структуры) для них существуют специальные – очень льготные! – программы.
Несколько лет назад мы запустили программу «Школьный гольф» – дети занимаются, и никто не берет с них за это плату. Для них это как дополнительный урок физкультуры. Сегодня такая программа работает в девятнадцати регионах страны. А если вы уже взрослый человек и у вас есть свободное время, которое вы можете потратить на гольф, то вам, конечно, придется за это платить. При этом цены и уровни полей совершенно разные. Мне на это некоторые говорят: «Как же хочется поиграть в «Пестово»!» Но «Пестово» – это закрытый частный клуб, однако у него под управлением находится поле «Форест Хиллс» – абсолютно публичное, открытое, и там совсем другой ценник. А есть еще более простые поля. Если вы захотите поиграть в футбол, вам обязательно делать это в «Лужниках»? Откуда такие амбиции, особенно для новичка? Начните играть «во дворе». Мы все выросли на улице, все гоняли мяч на дворовых площадках. Посмотрите на топ-гольфистов – никто из них не начинал свою карьеру и свою жизнь с недостижимого приватного, закрытого американского или какого-нибудь европейского клуба, членство в котором, условно говоря, стоит миллион долларов. У них зачастую были одна, очень простая, клюшка и какая-то лужайка или гараж. И страсть, а это – главное.
Эта страсть держит и тех, кто построил и содержит гольф-поля. Ведь это очень дорого: кроме того, чтобы его построить, его нужно эксплуатировать, платить за него приличный земельный налог. Государство не тратит на это деньги. Это все – средства частных инвесторов, которые стремятся выйти хотя бы на операционную прибыль. Тут не до окупаемости инвестиций. Но если ты построил поле, ты его уже не бросишь: если за ним перестать ухаживать, оно умрет, и его будет уже не восстановить. Все деньги, которые сюда вложены, пропадут.
– Как развивался гольф в России в последние десять лет?
– Наша страна – самая большая по территории в мире, и, конечно, трудно представить, чтобы у нас везде были гольф-поля. Но там, где они появились, нужно расширять влияние и возможности. Я предложил простую идею – посмотреть на страну с этой точки зрения и разделить ее на кластеры. Вот есть чемпионское поле, на которое можно приехать и сказать: «Вау, обалдеть!» Давайте посмотрим, что находится вокруг него в трехчасовой автомобильной доступности, и будем развивать этот ареал.
Конечно, в Московском регионе полей больше всего – три в Москве и около пятнадцати в области. В Ленинградской области и Санкт-Петербурге сейчас четыре полноценных, чемпионского формата, поля. Центрами гольфа стали Ростов-на-Дону, Красноярск, Екатеринбург, Казань, Геленджик, Завидово и другие. Из близлежащих регионов сюда вполне можно доехать. Главное, чтобы были люди, которые захотят играть.
Владельцы полей делают все для развития клубной жизни. Мы как Ассоциация гольфа должны делать все для продвижения гольфа. Что в наших силах в данном случае? Заняться воспитанием детей – будущих спортивных кадров. Чтобы появился один спортсмен топ-уровня, в эту воронку нужно затянуть пять тысяч детей. А где их взять? Только в школах. Так и появилась программа «Школьный гольф». В год примерно 35 тысяч детей так или иначе знакомятся с гольфом. В Челябинске «Школьный гольф» культивируют 22 школы. Открыто отделение гольфа в детской спортивной школе, что очень хорошо. Челябинск продемонстрировал возможность движения не только вверх, но и вширь: появляются собственная инфраструктура, отличное гольф-поле высокого уровня в красивом и доступном месте города, индоровские центры, оборудованные гольф-симуляторами. Это все рождено частной инициативой и поддержано городскими и областными властями. И это замечательно!
– Как Челябинск выглядит на фоне других регионов?
– Наш город всегда выглядит особо, и свою особенность он сохранит. Но если вернуться к прошедшему десятилетнему периоду, то Красноярск, например, имел минимальные возможности для гольфа, но у него было одно, но очень сильное преимущество – там был человек, абсолютно «зараженный» и заряженный гольфом. Я таких людей называю в хорошем смысле городскими сумасшедшими – без них ничего нового построить невозможно. И если такого человека нет, это просто тоска…
Благодаря Валерию Георгиевичу Чебину, этому неугасающему факелу, Красноярск стал очень крутым центром гольфа с хорошей чемпионской инфраструктурой, с полями и шикарными круглогодичными возможностями для тренировок.
Опять же, по его инициативе появилась Национальная студенческая лига гольфа, объединяющая сегодня 37 вузов из разных регионов страны. Ассоциация в свою очередь создала Всероссийскую школьную лигу гольфа. Если раньше судьи оценивали соревнования по видео, то сейчас у них каждый год проходит финал Школьной лиги – на настоящем поле. Проводятся всероссийские состязания для детей 8–12 лет, чего раньше вообще не было. И это очень важно для всех – для гольфа в целом, для родителей и детей, у которых появился такой шанс. Сегодня активно развивается фиджитал-гольф, в котором физический спорт объединили с цифровым.
– А тренеров в России достаточно?
– Тренер – это одна из самых узких позиций. В стране сохранилась университетская система подготовки специалистов и тренеров в области спорта. В ряде из них есть гольф-специализация, но устойчивая система в этом плане не сложилась. В этом году совместно с РУС «ГЦОЛИФК» должны разработать программу по подготовке, привлечению и переквалификации тренеров из других видов спорта. Поддержим их и поможем оснаститься.
Но пока мы используем тот потенциал, который сложился из наших же игроков, окончивших РУС «ГЦОЛИФК» и Британский университет гольфа Belfry. Некоторое время назад подписали документы с Европейской профессиональной ассоциацией гольфистов, где есть система не только подготовки тренеров, но и лицензирования и повышения квалификации. Все это очень недешево. В первый год они должны были вести и сертифицировать наших тренеров, которые впоследствии за несколько лет смогли бы заместить их. Но потом случились санкции, и все закончилось, не начавшись. Правда, во многих клубах работали и продолжают работать иностранные тренеры, многие из которых уже давно живут в России, создали здесь семьи.
– Расскажите о «Команде мечты». Что это за проект?
– «Команда мечты» – это один из кирпичиков, из которых складывается общее представление о том, как в России развивается гольф. Соревнования «Кубок президента Ассоциации гольфа России» проводятся уже семь лет. Играют лучшие юниоры страны – отбираются тридцать два человека по Национальному рейтингу. Они прошли пять этапов Всероссийского детско-юношеского турнира, первенство России, и сейчас эти тридцать два спортсмена борются за шестнадцать мест в «Команде». С этого года мы увеличили квоту на отбор, раньше их было двенадцать. Дети получат два тура тренировок и соревнований в зимний период на выезде. Раньше ездили в Испанию, сегодня это либо Геленджик, либо Турция – в зависимости от времени года. «Команда мечты» финансируется полностью за счет АГР. По итогам первого тренировочного этапа и завершающих его соревнований двенадцать (раньше восемь) человек продолжат второй этап. Это наши лучшие юниоры.
Для чего это нужно и как возникла эта идея? В гольфе есть не только индивидуальный, но и командный зачет. И есть командные форматы соревнований: чемпионаты мира и Европы, а у юниоров это европейский турнир Young Masters и даже юниорский Ryder Cup! Мы для себя ставили задачу поднимать уровень нашей сборной команды в турнирной таблице европейского Young Masters – расти каждый год на строчку-две. Для этого «Команда мечты» и создавалась – чтобы выбрать сильнейших и целенаправленно их тренировать для выступления в такого уровня турнирах. Мы выступали, и довольно неплохо, с каждым годом все выше поднимаясь в таблице.
Гольф рассчитан на поведение леди и джентльмена. И в этом смысле честность по отношению к игре и соперникам – одно из внутренних, духовных ядер гольфа. И если вас уличат в нарушении этих правил, это будет «черной меткой».
Была у меня идея провести Young Masters в России. И готовы были сделать все на высшем уровне. Мы сформировали и подали заявку, предложив условия существенно лучше обязательных требований. И были уверены, что на два года Young Masters пропишется в России. Но случился 2014 год, Крым и первая волна санкций… Нашу заявку просто проигнорировали. Сейчас из-за запретов мы не можем участвовать в этих соревнованиях. Но мы руки не опустили и держим «Команду», чтобы ребята могли расти и двигаться вперед в своей индивидуальной карьере. Поэтому, помимо «Команды мечты», у нас появилась «Команда мечты. Высшая лига» для топ-игроков старше шестнадцати лет, которая точно так же поддерживается нашей ассоциацией.
– У каких турниров есть призовые фонды? Каков их размер в России?
– Кубок АГР проходит в несколько этапов в разных городах и, конечно, с призовыми фондами. Сейчас это пять миллионов рублей – хороший заработок для гольфиста-профессионала. В чемпионате России призовой фонд также пять миллионов. В этом году победителем обоих этих турниров стал теперь уже шестикратный чемпион России Володя Осипов, из призового фонда он получил по миллиону за каждый турнир. Турниров стало больше, сетка напряженнее, появилась возможность устанавливать такие призовые фонды.
В этом году мы сотрудничаем с «Лигой ставок» и «Матч ТВ». Появление партнеров, которые спонсируют проведение турниров, и возможность привлечения ТВ – большой плюс для нас. По телевидению в этом году у гольфа было девять трансляций, для нашего вида спорта в России это вообще необычная история. Мы надеемся, что это будет хорошим стимулом для развития и повышения интереса к гольфу.
– Возвращаясь к Челябинску: что могут сделать местные власти, чтобы форсировать процесс развития гольфа в регионе?
– Самое главное – чтобы в бюджетных учреждениях, таких как школы, гольф не был в загоне и чтобы профессиональное движение было под вниманием городских властей, в том смысле, чтобы тренерам оказывали помощь с переквалификацией, повышением, в общем, профессиональную поддержку, в том числе с материальной точки зрения.
Я сейчас даже не про инвентарь, который нужен школам, – с этим мы сами справимся. Но в открытии отделений гольфа в спортивных школах – с подготовкой тренеров, с выделением им ставок – без городских властей не обойтись. А кадры – это очень важный элемент не только с точки зрения профессионализма, но и соответствия всем нормам и требованиям законодательства. С детьми не может работать «кто-нибудь» – у человека должны быть соответствующее образование, документ. Поэтому внимание к инструкторам и тренерам в школах – это очень важно.
Дальше, безусловно, – поддержка Федерации, которая организует выезды детей на турниры и соревнования. И поддержка спортсменов. Собственно говоря, этого более чем достаточно, и это совсем не много по отношению к тем затратам, которые надо понести, чтобы появилась инфраструктура.
Я был бы сумасшедшим, если бы сказал, что мы ждем, чтобы власти построили еще пару 18-луночных полей. Я реалист и понимаю, что это бессмысленно. Более того, скорее даже вредно с точки зрения бюджета. Но инвесторов надо поддерживать. Частные структуры создали шикарные объекты – вот их и нужно использовать и проводить разные соревнования, например Кубок губернатора, Кубок мэра или что-то подобное. В этом смысле надо спортивной и образовательной власти быть открытыми и заинтересованными, потому что развитие гольфа принесет региону только пользу.
– Чему может научить гольф?
– Тому, что все в твоих руках. Что следующий шаг, следующий удар будут лучше и помогут исправить не самый, возможно, удачный предыдущий.
– Чем гольф поразил лично вас?
– На мой взгляд, в жизни вообще и в спорте в частности никаких побед над кем-то не бывает. Человек может победить только самого себя. И в этом смысле гольф удивителен – у вас же нет никакого контакта с другими игроками. Есть только вы и поле – и больше никого. Смотришь на мировых звезд – они все на тренировке перед игрой выглядят одинаково. Просто бьют, как машины. Они бьют, а я думаю: «А как им вообще соревноваться-то, если они все делают одинаково шикарно?» Но вот они выходят на поле, и начинается борьба – с самим собой, с тем, что находится внутри, и с полем. В этом много психологии и чего-то очень личного. Известный в гольфе специалист Боб Ротелла свою книгу назвал «Гольф – это не игра в совершенство».
– Что важнее в гольфе – процесс или результат?
– Процесс. Нужно уметь получать удовольствие от игры, не привязываясь к результату. Хотя иногда, когда что-то не получается, эмоции берут верх, хочется выбросить или сломать все клюшки. И какое счастье, когда можешь перешагнуть через эти эмоции, снова выйти на поле и сделать новый удар! Не бывает такого, что вы сделали семьдесят два удара – и все крутые. Даже у профессионалов. Ты можешь сделать много ударов, но запомнишь пять, потому что они были ух какие! Пусть не все получилось, но эти пять ударов были невероятными.
Честно говоря, несмотря на то, что я десять лет в этом спорте, не все разговоры о гольфе могу поддержать. Я не жил гольфом всю свою жизнь и не считаю себя профессионалом. Поэтому стараюсь больше слушать, чем рассказывать, и уж точно никогда никому не советую, как играть. Считаю себя молодым гольфистом))
Тем более из-за пандемии и травмы выпал из гольфа почти на три года. И сейчас возвращаюсь. Поучаствовал даже в одном турнире с внучкой – в Кубке семьи: она и играла, а я где-то там хромал за ней. Было время, когда она, еще маленькая, шла со мной и уже хотела уйти с поля, но я тогда сказал ей: «Мы вместе играем, ты уйдешь – и наш результат не засчитают». Она тогда собралась и доиграла. Это уникальное свойство гольфа – обучать юные сердца важным понятиям: командному духу, способности завершать дела. И, конечно, играть всем вместе в одной команде позволяет гандикап.
Несмотря на перерыв в игре, за мной сохранился мой гандикап – 13,4. Это неплохо для человека, который по возрасту приближается к семидесяти годам. В гольфе так устроена система, условно говоря, если ты один раз сыграешь плохо, она тебя не отпустит сразу, тебе как будто говорят: «Нет-нет-нет, давай, возвращайся, это был случайный срыв». И я, в общем-то, в душе питаю надежду, что вернусь к тому уровню игры – уверенному и спокойному.
– Поправьте меня, если я не права: для того чтобы гольф стал массовым, бурно развивался, он должен стать бизнесом. А сейчас это не та сфера деятельности, где люди зарабатывают деньги.
– Я с вами согласен. В гольфе занято достаточно большое количество людей, которые получают зарплату. И это в том числе высококвалифицированные специалисты: тренерский персонал, гринкиперы, инженеры, спортсмены и так далее. Чтобы эта сложная система поддерживалась, нужно расширять спрос, нужно привлекать в гольф все новых и новых игроков. Все, что генерит убытки, рискует не выжить. В конце концов, источник благотворительности – это, конечно, добрая воля и жертвование – но из доходов, из прибыли. В Америке гольф в этом смысле – один из пяти самых бизнесовых видов спорта. И он там живет и процветает, но не забывайте, что в гольф там играют примерно сорок миллионов человек. И поэтому, когда там проходят турниры-мэйджоры – Masters или US Open, попасть туда непросто. А зрителей приходит столько, сколько вы не встретите даже на футбольном стадионе. Да и трудно представить на гольфе в качестве зрителей тех, кто в него не играет: если ты не понимаешь, как это работает, зачем и как на это смотреть? Поэтому, конечно, гольф в России должен стать бизнесом – тогда у него будет в том числе и будущее.
– Что должно произойти для этого?
– Для этого надо, чтобы повышалось благосостояние россиян, – это первое. Второе – у людей должны быть свободное время и желание потратить его с пользой для себя. Третье – нужно стремиться к круглогодичному использованию гольф-территорий за счет расширения спортивных и рекреационных услуг. Четвертое… А есть еще и пятое, и шестое, и…
Надо, чтобы больше людей играли в гольф. Чтобы каждый «заразил» и привел с собой на поле еще десятерых, а каждый из них впоследствии привел еще по десять – и это будет совсем другая история. Я за свою недолгую «гольфическую» жизнь привел человек восемь. При этом рынок должен подстраиваться под покупателя, а покупатель – под рынок, чтобы этот бизнес стал эффективным. Я занимаюсь управлением, проектами в этой сфере несколько лет, и, в общем, удается и инвесторов уговаривать, и эффективность повышать… Это небыстрые деньги, но этот рынок сильно привязывает к себе. Если зацепило – так зацепило. И в таком случае, конечно, у него есть перспективы и обреченность на успех.
– У каких турниров есть призовые фонды? Каков их размер в России?
– Кубок АГР проходит в несколько этапов в разных городах и, конечно, с призовыми фондами. Сейчас это пять миллионов рублей – хороший заработок для гольфиста-профессионала. В чемпионате России призовой фонд также пять миллионов. В этом году победителем обоих этих турниров стал теперь уже шестикратный чемпион России Володя Осипов, из призового фонда он получил по миллиону за каждый турнир. Турниров стало больше, сетка напряженнее, появилась возможность устанавливать такие призовые фонды.
В этом году мы сотрудничаем с «Лигой ставок» и «Матч ТВ». Появление партнеров, которые спонсируют проведение турниров, и возможность привлечения ТВ – большой плюс для нас. По телевидению в этом году у гольфа было девять трансляций, для нашего вида спорта в России это вообще необычная история. Мы надеемся, что это будет хорошим стимулом для развития и повышения интереса к гольфу.
– Возвращаясь к Челябинску: что могут сделать местные власти, чтобы форсировать процесс развития гольфа в регионе?
– Самое главное – чтобы в бюджетных учреждениях, таких как школы, гольф не был в загоне и чтобы профессиональное движение было под вниманием городских властей, в том смысле, чтобы тренерам оказывали помощь с переквалификацией, повышением, в общем, профессиональную поддержку, в том числе с материальной точки зрения.
Я сейчас даже не про инвентарь, который нужен школам, – с этим мы сами справимся. Но в открытии отделений гольфа в спортивных школах – с подготовкой тренеров, с выделением им ставок – без городских властей не обойтись. А кадры – это очень важный элемент не только с точки зрения профессионализма, но и соответствия всем нормам и требованиям законодательства. С детьми не может работать «кто-нибудь» – у человека должны быть соответствующее образование, документ. Поэтому внимание к инструкторам и тренерам в школах – это очень важно.
Дальше, безусловно, – поддержка Федерации, которая организует выезды детей на турниры и соревнования. И поддержка спортсменов. Собственно говоря, этого более чем достаточно, и это совсем не много по отношению к тем затратам, которые надо понести, чтобы появилась инфраструктура.
Я был бы сумасшедшим, если бы сказал, что мы ждем, чтобы власти построили еще пару 18-луночных полей. Я реалист и понимаю, что это бессмысленно. Более того, скорее даже вредно с точки зрения бюджета. Но инвесторов надо поддерживать. Частные структуры создали шикарные объекты – вот их и нужно использовать и проводить разные соревнования, например Кубок губернатора, Кубок мэра или что-то подобное. В этом смысле надо спортивной и образовательной власти быть открытыми и заинтересованными, потому что развитие гольфа принесет региону только пользу.
– Чему может научить гольф?
– Тому, что все в твоих руках. Что следующий шаг, следующий удар будут лучше и помогут исправить не самый, возможно, удачный предыдущий.
– Чем гольф поразил лично вас?
– На мой взгляд, в жизни вообще и в спорте в частности никаких побед над кем-то не бывает. Человек может победить только самого себя. И в этом смысле гольф удивителен – у вас же нет никакого контакта с другими игроками. Есть только вы и поле – и больше никого. Смотришь на мировых звезд – они все на тренировке перед игрой выглядят одинаково. Просто бьют, как машины. Они бьют, а я думаю: «А как им вообще соревноваться-то, если они все делают одинаково шикарно?» Но вот они выходят на поле, и начинается борьба – с самим собой, с тем, что находится внутри, и с полем. В этом много психологии и чего-то очень личного. Известный в гольфе специалист Боб Ротелла свою книгу назвал «Гольф – это не игра в совершенство».
– Что важнее в гольфе – процесс или результат?
– Процесс. Нужно уметь получать удовольствие от игры, не привязываясь к результату. Хотя иногда, когда что-то не получается, эмоции берут верх, хочется выбросить или сломать все клюшки. И какое счастье, когда можешь перешагнуть через эти эмоции, снова выйти на поле и сделать новый удар! Не бывает такого, что вы сделали семьдесят два удара – и все крутые. Даже у профессионалов. Ты можешь сделать много ударов, но запомнишь пять, потому что они были ух какие! Пусть не все получилось, но эти пять ударов были невероятными.
Честно говоря, несмотря на то, что я десять лет в этом спорте, не все разговоры о гольфе могу поддержать. Я не жил гольфом всю свою жизнь и не считаю себя профессионалом. Поэтому стараюсь больше слушать, чем рассказывать, и уж точно никогда никому не советую, как играть. Считаю себя молодым гольфистом))
Тем более из-за пандемии и травмы выпал из гольфа почти на три года. И сейчас возвращаюсь. Поучаствовал даже в одном турнире с внучкой – в Кубке семьи: она и играла, а я где-то там хромал за ней. Было время, когда она, еще маленькая, шла со мной и уже хотела уйти с поля, но я тогда сказал ей: «Мы вместе играем, ты уйдешь – и наш результат не засчитают». Она тогда собралась и доиграла. Это уникальное свойство гольфа – обучать юные сердца важным понятиям: командному духу, способности завершать дела. И, конечно, играть всем вместе в одной команде позволяет гандикап.
Несмотря на перерыв в игре, за мной сохранился мой гандикап – 13,4. Это неплохо для человека, который по возрасту приближается к семидесяти годам. В гольфе так устроена система, условно говоря, если ты один раз сыграешь плохо, она тебя не отпустит сразу, тебе как будто говорят: «Нет-нет-нет, давай, возвращайся, это был случайный срыв». И я, в общем-то, в душе питаю надежду, что вернусь к тому уровню игры – уверенному и спокойному.
– Поправьте меня, если я не права: для того чтобы гольф стал массовым, бурно развивался, он должен стать бизнесом. А сейчас это не та сфера деятельности, где люди зарабатывают деньги.
– Я с вами согласен. В гольфе занято достаточно большое количество людей, которые получают зарплату. И это в том числе высококвалифицированные специалисты: тренерский персонал, гринкиперы, инженеры, спортсмены и так далее. Чтобы эта сложная система поддерживалась, нужно расширять спрос, нужно привлекать в гольф все новых и новых игроков. Все, что генерит убытки, рискует не выжить. В конце концов, источник благотворительности – это, конечно, добрая воля и жертвование – но из доходов, из прибыли. В Америке гольф в этом смысле – один из пяти самых бизнесовых видов спорта. И он там живет и процветает, но не забывайте, что в гольф там играют примерно сорок миллионов человек. И поэтому, когда там проходят турниры-мэйджоры – Masters или US Open, попасть туда непросто. А зрителей приходит столько, сколько вы не встретите даже на футбольном стадионе. Да и трудно представить на гольфе в качестве зрителей тех, кто в него не играет: если ты не понимаешь, как это работает, зачем и как на это смотреть? Поэтому, конечно, гольф в России должен стать бизнесом – тогда у него будет в том числе и будущее.
– Что должно произойти для этого?
– Для этого надо, чтобы повышалось благосостояние россиян, – это первое. Второе – у людей должны быть свободное время и желание потратить его с пользой для себя. Третье – нужно стремиться к круглогодичному использованию гольф-территорий за счет расширения спортивных и рекреационных услуг. Четвертое… А есть еще и пятое, и шестое, и…
Надо, чтобы больше людей играли в гольф. Чтобы каждый «заразил» и привел с собой на поле еще десятерых, а каждый из них впоследствии привел еще по десять – и это будет совсем другая история. Я за свою недолгую «гольфическую» жизнь привел человек восемь. При этом рынок должен подстраиваться под покупателя, а покупатель – под рынок, чтобы этот бизнес стал эффективным. Я занимаюсь управлением, проектами в этой сфере несколько лет, и, в общем, удается и инвесторов уговаривать, и эффективность повышать… Это небыстрые деньги, но этот рынок сильно привязывает к себе. Если зацепило – так зацепило. И в таком случае, конечно, у него есть перспективы и обреченность на успех.
Гольфстрим, или Русское поле
Другие материалы сайта
