– И как случилось, что вы в этом увязли?))
– Не могу сказать, что увязла. Больше всего мне нравится, когда у ребятишек горят глаза. А у наших – горят. В основном это дети небогатых родителей из средних школ, которым открылся доступ к этой великолепной игре. Помню, как в первый раз я побывала на школьном соревновании в 45-й школе и увидела одного парнишку. Он держал в руках клюшку за пятнадцать тысяч, которая стоила очевидно дороже, чем вся надетая на него одежда, и смотрел на нее, как мать на ребенка, которого ей в роддоме в первый раз дали. Скорее всего, это была одна из самых дорогостоящих игрушек в его жизни, и в свои удары мальчик вкладывал всю душу. Не знаю, как зовут этого парня и занимается ли он сейчас, но именно его восторг подвигнул меня заниматься делами Федерации. Я наблюдала за ним и думала: «Да, надо помочь, продвинуть». Мы с Катей Кетлер лично ездили в школы, убеждали директоров в необходимости игры. Было много скепсиса, каждый второй спрашивал: «А зачем это нужно, если на Урале зима длится девять месяцев?» А потом Федерация установила первый в Челябинске гольф-симулятор во Дворце пионеров и школьников имени Крупской. Он представляет собой кабину три на пять метров с компьютером и экраном из высокопрочной ткани, в который игрок бьет, отрабатывая удары. Компьютер считывает силу, расстояние полета мяча, направление и показывает это на экране. Всю зиму дети тренировались на нем. Следом появилось пусть небольшое, но настоящее тренировочное поле. И когда мы впервые вывезли ребятишек на соревнования в Ростов, директора начали верить, что Федерация – это организация с будущим, которая не бросит детей на полпути и продолжит занятия.
В 2019 году встал вопрос о смене президента, и Юрий Григорьевич попросил меня о замещении. С тех пор прошло пять лет – все еще этим занимаюсь.
– Вы говорите, что увидели, как горят глаза у детей, и решили помочь. Чем конкретно?
– Не каждая семья может себе позволить приобрети оборудование и оплатить своему ребенку аренду поля. Это все же недешевое удовольствие. Кроме установки симуляторов и помощи в создании тренировочного мини-­поля, мы также закупаем клюшки и мячи, а затем передаем их школам на безвозмездной основе.
Таким образом, мы даем ребятам возможность заниматься совершенно бесплатно, и не только летом. В этом и была идея – раздвинуть границы для детей.

– А откуда у Федерации деньги?
– Весь наш бюджет складывается исключительно из спонсорских средств. У нас некоммерческая организация, мы не зарабатываем деньги.
– Что станет с организацией, если спонсоры перестанут их давать?
– Наверное, мы просто зачахнем без денег, как любое подобное предприятие. Но мне кажется, что с такими людьми, как наши меценаты, мы принесем еще немало пользы. Пока они увлечены игрой и видят в ней что-то большее, Федерация будет жить.
– В числе прочего эти средства идут на зарплату тренеров?
– Не совсем так. Федерация платит только главному тренеру – Екатерине Кетлер, а остальные наставники – это учителя физкультуры, прошедшие курсы повышения квалификации за счет нашей организации. Они числятся штатными сотрудниками школ и получают там зарплату. Мы только проводим обучающие семинары и вывозим их вместе с ребятишками на соревнования.
– В истории зарубежного гольфа есть определенные скачки развития. Так, в 1880 году в Англии было двенадцать полей, в 1887-м их количество возросло до пятидесяти, а к 1914 году превысило тысячу. В США к 1910 году существовало 267 клубов, а спустя примерно двадцать лет их количество перевалило за тысячу. У нас может произойти прорыв? Что для этого нужно?
– Если честно, я считаю, что у нас такого скачка не будет. Как минимум погодные условия на большей части России не позволяют круглогодично играть на полях. Плюс их содержание – очень недешевое удовольствие. Но, хотя прорыва я не жду, я все же уверена, что этот вид спорта не сгинет и продолжит развиваться. Потому что гольф – это не о силе, а о стратегии. Он дисциплинирует и помогает развить в себе умение думать наперед, учитывать множество факторов, выбирать темп. России необходимы грамотные стратеги. То, чем мы сейчас занимаемся со школьниками, я воспринимаю как вклад в будущее нашей страны.
– Смотрю на ваших ребят и думаю: а что с ними будет, ко­гда им исполнится восемнадцать и Федерация перестанет оплачивать тренировки?
– На этот счет у нас есть идея. Мы хотим привлечь в нашу программу высшие учебные заведения. Конечно, нужно будет еще установить гольф-симуляторы и небольшие игровые поля, но турнирные и крупные тренировочные мероприятия никто не запрещает проводить на территории Pine Creek или челябинского поля. Планируем вскоре этим заняться – хочется выдать ребятам путевку в гольф-жизнь подлиннее.
– Я разговаривала с детьми, которые тренируются у вас сегодня, и многие из них говорили, что хотят стать тренерами. При этом я не могла не думать: «Где же на вас столько спортс­менов взять?»
– А почему нет? При достаточных финансовых вливаниях можно создать базу тренеров при Федерации. На самом деле в России не так много настоящих профессионалов, и наша организация, как и многие другие, страдает от дефицита кад­ров. На то количество ребят, которое у нас сейчас есть, их не хватает. Если из наших спортс­менов вырастут тренеры, скорее всего, мы сможем их трудоустроить и помочь продвинуться в жизни.
– Как вы оцениваете состояние гольфа в Челябинской области в сравнении с другими регионами Российской Федерации?
– Мы сделали большой скачок к 2020 году, но затем началась пандемия, которая здорово нас подкосила. Да, ребятишки тренировались на симуляторах и на маленьком поле, но мы не могли вывезти их на большие соревнования больше года – это очень долго. Тем не менее в 2022–2023 годах нам удалось здорово вырасти. Прежде мы никогда не занимали призовые места на всероссийских соревнованиях, а в этом году можем похвастаться своими победителями – их четверо, две девочки и два мальчика. При этом у них было не десять соперников, а больше сотни. И сам отбор довольно сложный: сначала надо пройти школьный тур, потом региональный – и только после этого можно попасть на всероссийские соревнования.
Наверное, мы пока не доросли до уровня федераций Ростова, Москвы, Санкт-Петербурга. Но если сравнивать с Екатеринбургом, мы идем на равных, хотя они обзавелись собственным полем значительно раньше.

– Вы были на разных полях?
– Я была только в Екатеринбурге и Челябинске. Конечно, разница в размерах существенная: там 18 лунок, а у нас – девять. До августа было три. Но, опять же, наше поле еще развивается, строится, думаю, будет не хуже. А если говорить о покрытии, то, мне кажется, челябинское даже приятнее. Но я же не игрок в гольф, могу рассказать только о своих субъективных тактильных ощущениях.
– Директор по развитию гольф-клуба «Петергоф» Инар Курамшин в одном из интервью говорит, что в России очень продвинутая школа гольфа. Вы согласны?
– Пока я не начала заниматься делами Федерации, я понятия не имела, что у нас в России есть гольф. А теперь знаю, что у нас достаточно большое количество школ, например, в Москве просто великолепная и в Краснодарском крае одна из сильнейших. В нашей стране множество людей, увлеченных гольфом, и они объединены в настоящий агломерат. Причем я говорю не только о политиках и бизнесменах, но и о совершенно обычных мальчишках и девчонках. Никогда не думала, что гольф может заинтересовать ребенка лет пяти-семи. Хоккей же намного круче – бах клюшкой в ворота! А здесь – куда? Чего? Эту лунку даже не видно. Но вы сами побывали на поле, видели ребят, их вовлеченность, кайф, который они испытывают при ударе. И заметьте, их не пара человек и даже не десять, а несколько сотен.
– И какой вы видите дальнейшую динамику развития вашего проекта?
– Мы ставили перед собой очень амбициозные планы, хотели к 2025 году охватить не менее 70 % школ. К сожалению, оказалось, что в этой ситуации не все зависит от нас. Некоторые общеобразовательные заведения не идут навстречу, считая, что это слишком дорогой вид спорта, который не сможет увлечь детей. Поэтому пока забудем о тех планах. Хочется, чтобы через пару лет у нас были вовлечены хотя бы 50 % школ и тысяча ребятишек. Пока речь идет только о Челябинске, в область не выходим, потому что это сложный и малоконтролируемый процесс.
– Почему?
– Тогда нам нужно будет ездить, уговаривать, смотреть, проверять… А в Федерации сегодня устроены всего четыре сотрудника. То есть по факту она живет на энтузиазме четырех человек, работающих за идею.
– С какого возраста у вас начинают тренироваться?
– С первого класса, то есть с шести-семи лет, и до окончания школы.
– А какой возраст идеален? Мне просто всегда казалось, что гольф – игра не для молодежи, а для людей уже взрослых, солидных…
– Всегда сама так думала, пока не познакомилась)) Я не знаю, что движет ребятами. Возможно, это определенная категория детей, которые впоследствии займутся точными науками. Это игра для умных людей. Нужно рассчитать угол, стойку, правильно повернуться… У наших мальчишек и девчонок, которым всего лет по шесть-семь, уже есть собственные «примочки» – как встать, как поймать ветерок, ко­гда бить… Так что факт есть факт – детям это нравится.
Что касается возраста, то здесь, как в любом спорте, – чем раньше, тем лучше. Пока ребенок маленький, ему проще поставить руку и вложить теорию – у него же больше свободного места на «жестком диске», он все впитывает, как губка. Я сама начала заниматься спортивной гимнастикой в пять лет и до сих пор помню азы, которые нам вкладывали на первых тренировках. Здесь то же самое. И есть еще очень важный момент, не зависящий от возраста, – заинтересованность самого тренера. Если он увлечен сам, то и дети будут увлечены.
– Что вы считаете важнейшим достижением Федерации за последние пять лет?
– Первое – что мы даже в период пандемии не закрылись, не сложили крылья. Второе – сегодня у нас уже есть звездочки, победители, которыми мы можем гордиться. И третье, для меня самое главное, – мы дали возможность детям из семей с любым достатком попробовать себя в этом интеллектуальном виде спорта.
– Вы говорите о победителях всероссийских соревнований, и мне интересно – какое у них будущее? К чему им стремиться?
– После победы жизнь не заканчивается. Это же только один шаг на пути в тысячу миль. Ставишь новую цель и добиваешься ее.
– Где? В Европе?
– Нет, мы же сейчас невыездные. Да и раньше Россия, насколько я знаю, не участвовала в детских соревнованиях. Ребята, ставшие победителями, сейчас окончили десятый класс. Потом они выпустятся и покинут Федерацию. Если кто-то решит вернуться в качестве тренера – мы будем рады, но большинство все же видят свое будущее иначе. Для них гольф – не смысл жизни. Помню себя: побеждаешь на соревнованиях, два дня живешь в эйфории, а потом наступает отрезвление. И ты начинаешь подготовку к следующим. Так появляются дисциплинированность, умение ставить перед собой цели и достигать их.
– А если человек захочет стать новым Тайгером Вудсом, ему придется стать участником ­команды какого-нибудь другого государства?
– Даже если так – почему нет? И став «Тайгером», он продолжит помнить, что еще малышом начинал в Федерации гольфа Челябинской области. Только благодаря трем-четырем мужчинам, которые когда-то решили: «А давайте со­здадим такую организацию!» Корни никогда не забываются. Вы спрашивали меня, что главное. Наверное, именно это: если когда-то наши воспитанники достигнут величайших целей, может быть, даже победят на Олимпийских играх, они будут помнить, с чего все начиналось. И этого спасибо, отзывающегося у них где-то в глубине души, нам будет достаточно.